Помните для чего нами применяется техника “Искренний разговор о проблеме”?
Чтобы получить расклад карт полностью отражающий то, как проблема выглядит изнутри психики клиента. Это похоже на то, как Чапаев объяснял Петьке как будет воевать с белыми — большими картофелинами обозначил каппелевцев, маленькими красных, разложил по столу, как по карте, а репа у него, понимаешь, притворилась ударным отрядом.
И Петька, прямо скажем, не великого ума, а сразу всю ситуацию понял, да и сам Чапай пару инсайтов словил.
Расклад метафорических карт, получаемый с помощью “Искреннего разговора о проблеме”, служит тем же целям. И консультант начинает понимать проблемную ситуацию клиента, и сам клиент обретает гораздо больше ясности. Только вместо картофелин у нас — карточки с рисунками.
Вот смотрю я сейчас на расклад из последнего урока, рассказывающий о моей проблеме с энергией, и вспоминаю, что обманул вас. Ударного отряда то на нём нет. Расклад не полон:
Помните из каких карт состоит любой расклад, получаемый техниками “Искренний разговор…”?
Из карт, извлечённых в открытую и вслепую. А ещё когда материал иссякает, клиента напрямую спрашивают чего в раскладе не хватает, может он знает что можно добавить.
И я в конце той демонстрации написал, что добавить нечего.
Это была ложь, простите.
Врать пришлось потому, что мы на тот момент ещё не проходили как добавить к раскладу что-то, что не надо извлекать из психики, оно уже есть в сознании.
На самом деле я тогда посмотрел на расклад и понял, что в ряду с источниками радости, которые влияют на мою энергичность не хватает карты, обозначающей дружеские тусовки, встречи с людьми, с которыми мне тепло. Редки такие встречи стали в последнее время.
Я сейчас беру колоду и подбираю карту для этого куска материала. Вот она:
Кладу карту в расклад. Теперь добавить действительно нечего. Итоговая конфигурация метафорических карт, которая описывает мою проблему с энергией, должна выглядеть вот так:
Вот расклад карт, который на 100% отражает весь важный материал о проблеме с энергией, который есть в моей голове.
Тут вы имеете право сказать: “Федя, окстись, ты только что сделал что-то совершенно противоположное тому, что происходило последние 6 уроков. Раньше запрос и метафорическая карта извлекали из твоей психики материал в сознание. А тут ты извлёк материал просто задав себе вопрос, а потом для этого материала тупо подобрал карту. Всё наоборот!”
Да, так тоже можно делать. Более того — это ценнейший приём, который кратно увеличивает наши возможности.
Ещё раз про означивание
После того, как метафорическая карта и запрос извлекли в сознание какой-то материал из модели мира клиента происходит интересная вещь, о которой мы немного говорили в 3 уроке.
Восприятие карты для человека как бы сцепляется с материалом, который она вызвала и в последующем эта метафорическая карта начинает вызывать в сознание именно его.
Происходит означивание, конкретная метафорическая карта начинает означать для пользователя конкретный материал. Как вы помните, это основной принцип работы метафорических карт: каждая метафорическая карта — это визуальный стимул, рассматривание которого вызывает в сознание человека соответствующие модели из его субъективного образа объективной реальности.
Это очень удобно для работы.
Представьте, что я бы рассказывал вам про свою проблему с энергией словесно, без метафорических карт. Сколько бы вам и мне пришлось запомнить? Вы бы время от времени говорили такое: “А помните вы рассказывали…”. “Сколько там было причин проблемы на уровне тела?” и т.д. А я чесал бы в затылке и отвечал, что вы, психолог, наверно сошли с ума, если думаете, что я помню какие-то свои слова, произнесённые мной полтора часа назад.
Благодаря картам перед вами всегда лежит конфигурация, каждая карта в которой означилась с каким-то смыслом в психике клиента, и вам очень легко извлечь его в сознание человека, с которым вы работаете, просто указав на соответствующее изображение.
Повторюсь, до сих пор означивание происходило после того, как метафорическая карта и запрос извлекали материал из психики.
Но иногда означивание происходит чутка иначе. Если вы были внимательны, то должны были заметить в моих примерах несколько раз, когда всё было ровно наоборот. Самый свежий пример — с картой, обозначающей дружеские тусы, как источник энергии в 5 уроке.
Тоесть всё произошло наоборот. У меня в сознании уже был материал о том, что для радости и энергичности мне не хватает дружеских встреч большими, тёплыми компаниями. И я подобрал для этого материала метафорическую карту в открытую перебрав колоду. Произошло означивание и с этого момента карта стала стимулом, который начал вызывать соответствующий материал в моё сознание.
Это два разных приёма работы с картами, с помощью которых происходит означивания:
- Метафорическая карта и запрос вызывают материал в сознание.
- Материал уже доступен сознанию и для него в открытую подбирается соответствующая метафорическая карта.
Оба способа используются психологами постоянно и с разными целями. Мы освоим сейчас второй приём. Он понадобится нам в следующем уроке. Способ интуитивно понятный поэтому проблем не будет. Я называю его — прямое означивание.
Прямое означивание
Давайте сразу перейдём к примерам. Так будет понятнее.
У клиентки семейные проблемы — с родителями, мужем, детьми. Нам, чтобы банально вникнуть в её заботы и не забыть кто там кем кому приходится, стоит создать расклад, который будет отражать семейную систему клиента, как тот план предстоящего боя, разложенный Чапаевым на столе с помощью овощей.
Даём клиентке колоду с лицами, например Персону, и просим найти там в открытую карту, которая будет обозначать её мать. Клиентка ищет и выкладывает на стол следующее:
Тут нам нужно чтобы карта ассоциативно связалась с моделью матери в психике клиентки. Для этого нужно спросить почему именно эта метафорическая карта, что у неё общего с её матерью. Это общее наверняка есть, иначе клиентка не выбрала именно её, но сходство, возможно, ещё не осознаётся, поэтому надо вывести его в сознание, заставив клиентку проговорить его. Например, “причёска похожая, возраст и халат у неё такого же цвета”. Готово — после того, как клиент увидел сходство карты и некоторого объекта в своей психике, между метафорической картой и субъективным образом объекта появляется сильная ассоциативная связь, которая позволит извлекать в сознание образ матери каждый раз, когда она будет смотреть на соответствующую метафорическую карту.
Связь между картой и материалом при прямом означивании возникает также, как при извлечении материала — посредством ассоциации, идентификации, проекции или метафоры. Тут у нас ничего не меняется.
Проделываем то же для отца:
“Почему именно эта карта?”
“Он преподаватель в ВУЗе, а тут явно кто-то из той же серии”.
Готово.
“Как хотите их разместить, рядом, раздельно, может положить друг на друга?”
“Раздельно. Они разошлись, когда мне было 13-ть. Сейчас совсем не общаются”.
Тут мы используем расстояние, расположение карт относительно друг друга как метафору близости этих людей в реальности. В итоге очень скоро на нашем столе может появиться подробнейшая модель, отражающая семейную систему клиентки.
Мне очень нравится пример подобного создания расклада, отражающего устройство семьи из книги Вальтруда Киршке “Клубника под окном”.
Пример создания расклада метафорических карт, отражающего семейную систему клиента
“Однажды мать привела ко мне на сеанс свою шестилетнюю дочь. Она хотела знать: справилась ли девочка с тем, что ее отец восемь месяцев назад покончил жизнь самоубийством. Или ей нужна помощь? Девочка не выглядела несчастной — может, только слегка серьезной для своего возраста — но она болтала, смеялась, как и положено ребенку. И, тем не менее, можно было увидеть, что с ней было что-то не в порядке. Она вошла, мы познакомились, немного поиграли в кубики. Мама вышла из комнаты.
Настал момент, поговорить об ее отце. Я дала ей карты «Персона» и попросила ее найти подходящую карту для каждого члена ее семьи. Она внимательно рассмотрела каждую карту по отдельности и, наконец, выбрала три карты: одну для мамочки, одну для себя и одну для своего брата. Я предложила ей «упорядочить» карты и разложить их на столе. «Мамочка» была в центре — как самая главная. Слева возле мамочки было ее собственное место, а рядом — ее брата.
Мы стали обсуждать, какой смысл имеет то, что фигуры расположены близко другу к другу или далеко одна от другой — и она очень быстро поняла символическое значение карт. Символика — это форма выражения, которая очень близка детям.
Многие детские истории символичны: например, истории о животных — символ жизни людей. Свою собственную карту она положила рядом с «мамочкой», а своего «брата» — карту с изображением блондина в черной рубашке — поместила под карту, изображающую маму. «Она его очень любит, так же как и меня, но он ведет себя по отношению к ней плохо».
«Есть еще кто-нибудь в твоей семье, кому не досталось карты?» — спросила я. Тогда она отыскала еще три карты: две для родителей ее мамы и одну для «другой бабушки». Мы обсудили, как она разместит эти карты на столе: пожилая супружеская чета несколько вдалеке, а «другая бабушка» намного ближе — и ближе к ней самой.
Совершенно самостоятельно она начинает рассказывать мне, что она очень любит эту бабушку, и что она часто ее навещает после школы, когда мама еще на работе. Из того, что она по собственной инициативе рассказала мне больше, чем я у нее спрашивала, я сделала вывод, что она чувствует себя уверенно. Я дала ей время поговорить, прежде чем перешла к теме «папа».
Следующий вопрос был задан как бы вскользь: «Это все?». «Да», — ответила она. Я сказала ей, что большинство детей находят карту для своего отца. «Мой отец больше не живет с нами», — ответила она. Я предложила ей, несмотря ни на что, найти и для него карту — просто, из дружеских побуждений, потому что он тоже является членом семьи. Она ничего не ответила, взяла карты и очень основательно стала искать «самую красивую картинку» (ее слова). Она долго держала в руках какую-то карту, потом сказала: «Я не знаю, куда мне ее положить». Через секунду: «Я положу ее сюда, рядом с мамой, потому что он был ее лучшим другом». Она положила карту справа около карты мамы. Однако потом она опять взяла «папу» и подвинула его ближе к его матери, своей любимой бабушке, через некоторое время она снова взяла ее и вернула на прежнее место. Очевидно, что она не могла принять решение.
Я попыталась подбодрить ее, сказав, что все в порядке, она может любую личность свободно перемещать туда-сюда между двумя пунктами. Какое-то время она так и делала, а затем остановилась. «Папа» остался у своей матери, в некотором отдалении от жены, но близко к дочери. В ее глазах были слезы. Она посмотрела на меня и сказала: «Ему бы не понравилось, что его так перетягивают. Мама всегда переживала, когда он ходил к своей маме, ей это не нравилось». Затем она захотела к маме. Но прежде чем она пошла со своей матерью домой, она вновь подошла к столу и подвигала «папу» между двумя местами туда-сюда, засмеялась и спросила меня, в конце концов, может ли она взять карты с собой — только те, которые она использовала.
Это был не только диагностический процесс — все выглядело так, как будто бы девочка для себя самой пыталась решить до конца незавершённую задачу.
Пару дней спустя мать призналась, что то действительно была основная проблема при жизни отца: он разрывался между любовью к жене и преданностью своей матери, которая уже потеряла своего мужа и сына.
Семейная ситуация, которую представила девочка с помощью карт, стала началом терапии с матерью. Ее болезненное состояние вызывалось не только потерей мужа, но и осознанием факта, что, по сути, она его никогда не знала”.
Ещё пара примеров прямого означивания
Тем же способом, вы можете создать расклад, отражающий любую ситуацию.
Вы удивитесь, но прямого означивания можно добиться и в закрытую. Вы можете дать той же клиентке колоду и попросить вслепую выбрать метафорическую карту, которая будет обозначать её мать. И она вытащит, например, это:
Клиентка озадаченно смотрит на карту. Образ матери явно у неё “не ложится” на эту карту, но вы то уже знаете, что для того чтобы произошло означивание, нужно чтобы человек нашёл какое-нибудь сходство между картой и объектом внутри себя, на который будет означиваться карта, и вы спрашиваете её: “Есть что-нибудь общее между картой и вашей матерью?”
Клиентка смотрит на карту и озадаченность на её лице сменяется ясностью: “Знаете, мама всегда была такая пацанка. У них и с папой поэтому так и не срослось. Вечно короткие причёски, вся такая энергичная, жесткая. Да, эта карта подходит”.
Означивание произошло. Дальше мы можем работать с картой как условным символом матери нашего собеседника.
Иногда клиент не может найти между случайной метафорической картой и означиваемым материалом ничего общего. Тогда стоит просто взять другую карту. Если и тут вы видите, что означивание не происходит, пусть ищет карту в открытую.
Субъективный образ объективной реальности, о котором мы говорили в прошлом уроке, состоит из моделей предметов, домов, их взаимного расположения, моделей людей, чувств и явлений, образов будущего, прошлого.
В процессе работы с клиентом нам может понадобиться что угодно из всего этого. И мы всегда можем подобрать метафорическую карту для любой ментальной конструкции, которая есть в психике клиента. Например, нам нужно понять каковы отношения клиентки и её матери. Просим в открытую выбрать метафорическую карту и получаем:
“Почему именно эта карта?”
“А видите, здесь пусто, скучно, нет ничего душевного. Тоска, лопата какая-то ржавая. Всё как у нас с мамой сейчас. Я отдельно, она отдельно”.
И то же со случайной картой:
“Урок какой-то. Как у нас с мамой. Даже если мы общаемся, это превращается в бесконечное поучение. При этом ко мне отношение как ко всем ученикам, не что я её дочь, которую любить надо, а как такой же ученик, как все остальные. Ничего личного”.
Мы можем выбрать метафорическую карту для желаемого клиенткой будущего.
“А каких отношений вы хотите с мамой? Выберите карту”.
“Вот таких:”
И клиентка начинает плакать.
Метафорическая карта может означить не только какой-то объект, ситуацию или идею.
Субьективный образ объективной реальности, являющийся основным содержимым психики любого человека, состоит из двух важнейших половин — образов внешней и внутренней реальности. Внешняя — это предметы, дома, географические объекты, само пространство, живые существа, явления, а внутренняя — это чувства, ощущения, состояния. И мы легко можем подобрать метафорическую карту и для этих эфемерных материй, составляющих внутренний мир переживаний клиента.
“Что вы к ней чувствуете?”
“Гнев и отчаяние”:
“Но в основном безразличие”:
Часто клиенты не могут так ясно понять и выразить словом и образом что они чувствуют. Особенно дети. Чем ниже эмоциональный интеллект и сильнее защиты клиента, тем сложнее это оказывается. И тогда прекрасно подходят карты колоды Экко:
“Я всё время была одна. Самое страшное было — оставаться на ночь в детском саду. Всех детей разбирали до вечера, за всеми приходили. Я всегда так отчаянно ждала, но за мной никогда не приходили. Одна в огромной, тёмной спальне. Мне казалось, что моему ужасу не будет конца. Я не могу сказать действительно спала ли я там вообще хотя бы раз”:
Приём интуитивно понятен и осваивается мгновенно, после первого же применения. Вроде езды на велосипеде. Есть у него и ещё одно очень важное достоинство в отличии от извлечения материала картой и запросом — он совершенно безопасен для клиента.
Бывают у меня случаи, когда клиенты ещё на этапе знакомства отказываются озвучивать материал, который у них появляется. Причины разные — стыд, тревога. Есть категория клиентов, которые очень боятся самораскрытия, боятся того, что могут рассказать. Они либо сразу отказываются работать техниками “Искренний разговор”, либо саботируют их, говоря, что не знают что сказать, тянут из себя проекции, ассоциации и прочее будто клещами.
Им очень некомфортно озвучивать материал, который спонтанно возникает из их психики под воздействием метафорической карты и запроса.
Чтобы успокоить их я возвращаю им контроль над тем, что они хотят рассказать о своей проблеме, предлагая им говорить своими словами о том, о чём они изначально хотели. А в процессе прошу их подбирать и выкладывать на стол карты, которые обозначают какие-то основные смыслы их рассказа, основные объекты. Вроде начал клиент говорить о жене, работе, кредите и я прошу его найти метафорическую карту для них.
Так клиент втягивается в манипуляции с картами, постепенно перестаёт бояться потери контроля. Рассказ о проблеме, получаемый таким образом, не так качественен, как в случае полноценного выполнения “Искреннего разговора”, но тоже годится. А иногда клиенты успокаиваются настолько, что к концу рассказа втягиваются в полноценную работу, когда я прошу их в открытую и вслепую поискать какой-нибудь аспект проблемы, который клиент упустил..
Мне нравится пример подобной работы из замечательной книги Кац и Махуматулиной “Метафорические карты. Руководство психолога”:
Пример извлечения рассказа о проблеме клиента с прямым означиванием
“Талья обратилась ко мне как к школьному психологу по поводу сына, ученика второго класса, мальчика закрытого, непослушного. Она просила помочь ей установить контакт между сыном и ее новым другом, за которого собиралась в скором времени выйти замуж.
По телефону она заявила: «Я приведу к вам мальчика, побеседуйте с ним, познакомьтесь, а уж после скажите мне, что в нем не так, чего он дичится и что мне с ним делать». Я пригласила Талью прийти ко мне одной и рассказать о себе, о семье, о Йони (так звали ее сына).
Мое предложение Талья приняла в штыки, однако смирилась и пришла.
Талья: Вам будет легко запомнить мое имя, ведь оно отличается от вашего всего одной буквой.
Галя: Мне действительно приятно, что у нас похожие имена.
Т.: Ну а остальное-то вряд ли похоже. Моя история отличается от всех других людей. Дело в том, что я – вдова. Мне 37 лет, у меня двое детей от моего мужа, который погиб на работе в результате аварии, и я вот уже четыре года вдова. Что вы еще хотите знать?
Видно было, что Талья не столько рассказывает, сколько «докладывает» свою историю. Она напряжена, холодна, защищена броней ухоженной внешности, вежливых улыбок, колючих глаз. Я выслушиваю ее жалобы на то, что Йони хочется постоянно находиться у бабушки, мамы погибшего мужа, он не любит бывать дома, хотя, по словам Тальи, почти сразу после смерти мужа она продала их квартиру, находившуюся рядом с коттеджем родителей мужа, и переехала в новую, в современном доме, где у каждого из детей есть своя полностью оборудованная комната, и «чего ему вообще не хватает?».
Слушая Талью, ее трагическую историю, я понимала, что одной встречей для знакомства с этой историей не обойтись, и пригласила ее на еще одну индивидуальную встречу, что вызвало у нее недоумение и раздражение.
Т.: Я думала, вы будете мне говорить, что делать, а вместо этого только я и говорю, а вы все новые вопросы задаете.
Однако, несмотря на все ее протесты и раздражительность, на парадоксальные реакции («Когда наши встречи закончатся, кто еще будет слушать все мои глупости?» и тут же: «Когда же я услышу ваш вердикт, дайте какое-нибудь заключение, что вы-то здесь видите, почему все так происходит?»), Талья, как мне показалось, даже с какой-то тайной радостью подчинялась моим указаниям по поводу состава приходящих на семейную терапию, дисциплинированно являясь то в одиночестве, то приводя детей, кандидата в мужья или свою бывшую свекровь. Но до этих встреч было еще далеко. Мне казалось необходимым притормозить «деловую» Талью и дать ей возможность медленно, не торопясь пережить снова ее трагическую историю, понять свои собственные чувства тогда и теперь и чувства окружающих ее любимых людей.
На следующей встрече я предложила ей использовать для рассказа карточки с изображениями окон.
Г.: Хочу предложить вам вглядеться в эти картинки. Здесь сфотографированы разные окна. Вас окружают разные люди, про которых мне хотелось бы послушать, чтоб понять, кто был с вами в детстве, кто ваши партнеры по воспитанию Йони сейчас. Может быть, вам будет легче рассказывать, если для каждого героя вашего рассказа вы выберете карточку с окошком, чем-то похожим на этого человека. Для каждого – свою карточку. Мне все равно, чем картинка будет похожа на этого человека, это вы сами решите. Здесь нет никаких правил, просто мне так будет легче воспринимать. Мы будем сначала класть картинки так, чтобы они отражали вашу семью. А потом посмотрим… Хорошо? Все понятно? Давайте начнем с ваших родителей.
Талья перебирает карточки. Вздыхает. Хмурится.
Т.: Как это ни странно, но я начну со своей свекрови. Я уже вижу карточку для нее. Отложу пока в сторону, а потом объясню вам, почему именно эта карточка ей подходит. Значит, хотите начать с мамы и папы. Ну, понятно. Психологи всегда хотят начать с мамы и папы. Вот эта карточка подходит для мамы. (Талья вертит в рукахартинку с изображением окна в глухой стене, напоминающей крепость.)
Т.: Моя мама… Говорят, я на нее похожа. Я так не думаю. Хотя, как это ни странно, но со мной случилось то же, что и с ней. Она тоже осталась вдовой с двумя детьми. Только этим мы и похожи. Я тогда была маленькой, у меня был старший брат. Папа был в резервистской службе, погиб случайно. Когда я уже выросла, все выспросила у матери. Какой-то инцидент на границе. Не война. Уходил человек веселым, смеялся, целовал нас, и – раз, и нет у меня папы»…
Талья выбирает карточку с изображением «французского» окна с флажками и почему-то протянутой рукой:
Т.: Пусть вот эта будет папина. В ней есть что-то армейское или, может, что-то государственное, все-таки он на службе погиб. И потом, это окно красивое, и папа был красивый.
Г.: Талья, а почему все-таки мамина картинка – именно эта?
Т.: Знаете, я передумала, пусть будет вот эта:
Т.: Не хочу быть злюкой. Конечно, не крепость. Просто вот такая стенка, аккуратная, чистая, дверь тоже аккуратненькая, комар носа не подточит. А что там за стенкой, за дверью – никто не знает.
Г.: Эта картинка представляется мне более «теплой», нежели первая…
Т.: Теплой? Да просто мама тоже на море живет, в Ашдоде… И все-таки – мама. Хоть у нее такой характер, что она от нас всегда порядка требовала, чистоты, поведения хорошего, но, с другой стороны, и заботилась, чтобы все у нас было. Не хочу огульно хаять ее.
Г.: А окно в крепостной стене было «хаяньем»?
Т.: Оно подходило к маме. Как она все вытерпела, когда папа погиб? Но и закрытость ее. Она со мной никогда про это не говорила. И ко мне она прохладно относилась. К брату – по-другому, я в мелочах это чувствовала. Наверное, поэтому я и вышла замуж за Йоси. Он меня боготворил. Для него я была на самом первом месте. Ни одна женщина не получала такого мужа. И больше у меня такого не будет. Он был идеальным, понимаете?
Г.: В чем?
Т.: Ну, например, он обожал меня кормить. Готовил он, как шеф. И каждый день что-нибудь новое. Понимаете, я из иракских евреев. У нас кухня своя. А он – из марокканских. Не знаю, насколько для вас понятна разница, но про кухню могу сказать, что марокканцы любят вкусно поесть и умеют. Как он кускус готовил! Я иногда во сне его ем, так когда просыпаюсь, у меня во рту еще вкус остается, и запах чувствую. Да… Поэтому я, собственно, так готовить еду и не научилась. Йоси все сам готовил, а если не успевал, заезжал к маме своей и привозил нам теплое. Мы тогда совсем рядом жили. Он даже хлеб сам пек. А сейчас… Детям нравится, когда я пиццу на дом заказываю, а отъедаются они у бабушки, у Йосиной мамы. (Талья держит в руках картинку.) Вот это мой Йоси:
Наверное, я выгляжу немного удивленной ее выбором, Талья бросается объяснять.
Т.: Конечно, вы ожидали что-нибудь ресторанное, потому что я про еду рассказывала. Но еда – это только пример. А главное – что в его глазах я была прекрасна и так я себя и чувствовала. Эта скульптура, наверное, богиня какая-нибудь. И я была богиней. Это такое чудесное ощущение… А когда мне позвонили с его работы и сказали, что на него там что-то упало и он в больнице, в тяжелом состоянии… Для этих дней у меня нет слов. Ни слов, ни картинок… Я позвонила брату в Ашдод, чтоб он приехал, забрал детей, и поехала в больницу. Как такое могло произойти? Вы знаете, я до сих пор не верю, что со мной такое могло случиться! И папа, и Йоси! Как же так? Почему? Я часто просыпаюсь утром рядом с чужим человеком и не понимаю, что он здесь делает вместо Йоси? А иногда так задумываюсь, езжу по кругу, езжу… Мне кажется, если я проеду семь кругов, тогда вся лента этого ужаса открутится назад, и Йоси с работы вернется, и все снова у нас будет хорошо. (Талья держит в руках следующую карточку):
Т.: Как вы думаете, эта орхидея – настоящая?
Г.: Важно, как ВЫ это чувствуете. Для кого эта карточка?
Т.: Для меня, конечно. Собственно, все равно, живая она или пластмассовая. Не округляйте глаза, я только хочу сказать, что мне эта картинка в любом случае подходит. Сейчас объясню. Вы поймете, вы хорошо слушаете, хотя я и думала, что слушать здесь буду я… Так вот, когда Йосю похоронили, я не поехала ни к свекрови, ни детей забирать, отсидела шиву в нашем с Йоси доме, а потом сразу занялась его продажей. Работы я ни одного дня не пропустила. Мне шли навстречу, когда надо было ехать оформлять что-нибудь, отпускали, не чиня препятствий. А бюрократии было ой как много всякой. А я раньше ничего такого не делала, не знала даже, где какие бумаги лежат, на ипотеку, например. Во всем пришлось одной разбираться, и на каждом шагу наталкивалась на Йосину заботу. Так у него все было разложено по папочкам, подписано. Шиву я всю проорала, чуть волосья из себя не повыдергивала, хорошо, что детей дома не было, а потом – все, как будто рот на молнию застегнула. Только работа, заботы. И еще я в тренажерный зал ходила по вечерам, чтобы умучиться так, чтобы упасть в постель и до следующего рабочего дня проспать.
Г.: А дети? Что было с детьми?
Т.: А их свекровь к себе забрала. И я подумала, что это правильно. Дочка в том районе в школу ходила, а Йони – в детский сад. Я не хотела их дергать. Я уже тогда переехала в другой район. А они до сих пор здесь учатся, в этом микрорайоне, а что – удобно, утром я их привожу, а после школы они идут к бабушке, из ее окон прямо школьный двор видно. Там у них все – и учебники, и игрушки, и друзья. А вечером я их забираю. Только вот с Йони проблема – он возвращаться домой не хочет, приходится его часто оставлять там. Поэтому я и обратилась к вам… Пора уже домой его вернуть…
Г.: Хорошо, мы поговорим об этом. Я вас перебила про орхидею.
Т.: Да. Про орхидею. Я и есть орхидея. Иногда – живая, ухаживаю за собой, занимаюсь спортом, все у меня тип-топ в смысле косметики, одежды, маникюр-педикюр, все такое. Развлекаюсь, за границу езжу. На работе очень продвинулась. А вот чувствую себя частенько – как будто за стеклом, как будто в стеклянном шаре. Смотрю на все вокруг, словно они – живые, а я – пластмассовая. Так куда эту карточку класть?
Я кладу карточки по схеме генограммы: мама-папа, под ними карточку Тальи, сбоку – карточку ее погибшего мужа.
Г.: Вы говорили про старшего брата. Это тот самый, у которого вы оставляли детей, когда Йоси умер. Для него хотите подобрать карточку?
Т.: Конечно. Причем я дам им вот эту, двойную:
Т.: Ему и его жене. Они как нитка с иголкой. Вечно вместе, думают одинаково, ко всему одинаково относятся. Как близнецы.
Г.: И здесь нет одного окна мужского, а другого женского?
Т.: Да не важно это. Важно, что их двое. Нет, у них, конечно, и дети есть. Четверо. Но они всегда – единым фронтом. И в хорошем смысле, и в плохом. Друг без друга никуда. Короче, с ними все понятно. Это – мой резерв. Я к ним и детей могу отправить, они и за мамой ухаживают, поскольку в одном городе живут. И когда помочь надо было по хозяйству, мне приятней, чтоб брат приехал, а не свекор. Я их у себя не очень-то хочу видеть.
Г.: Раз вы заговорили про свекровь, может, уже покажете карточку, которую подобрали для свекрови?
Талья довольно улыбается, почти ухмыляется. Переворачивает и подает мне вот такую карточку:
Она довольна произведенным на меня эффектом.
Т.: Ага! Вы-то были уверены, что она доб рая марокканская бабушка? Ухаживает за внуками, варит? А для меня она – вот такая, лев с открытой пастью. Даже если бы она была здесь, я бы все равно выбрала для нее такую карточку.
Г.: Ну что ж, я и сама не была без ума от свекрови, а все-таки почему же лев? Да еще такой – с разверстой пастью, с клыками. Он же страшный…
Т.: А вы сами посудите, что она со мной делает! Начнем с того, что я для нее никогда не была хороша, а уж как Йоси погиб, так и вовсе все я неправильно делаю. Главное, конечно, что переехала от них подальше, что не умерла от горя, что на работе продвинулась, что выгляжу хорошо, что женихи у меня есть.
Г.: Довольно ожидаемо. И выражает она все это по-львиному?
Т.: Она – хищница, потому что забрала у меня сына. Думаете, он просто так домой ехать не хочет? Она же его избаловала вконец. Он у них делает что хочет, ест что хочет.
Г.: Ест?
Т.: Да. Что хочет и когда хочет. У меня дома – порядок. Чистота. Мои правила. А он начинает капризничать, ночью просыпается, говорит: «Хочу вермишели!» Ну каково? И не засыпает потом. Потому что бабушка побежит варить для него все, что он ни попросит, в любое время суток.
Г.: Вы же не думаете, что она специально его балует, чтобы вам с ним потом трудно было?
Т.: Нет, конечно, нет. Но у нее совсем крыша поехала по отношению к Йони. Она и зовет его то Йони, то Йоси. Каково мне это слышать? А из своего дома они устроили Йосин музей. Все завешано его фотографиями, на полках – его игрушки, только что распашонки не вывесили. Знаете, какую картинку его мама бы для Йоси подобрала? Вот эту:
Т.: Во-первых, потому что у них еще три дочки, у которых миллион детей, но только Йоси для нее – свет в окошке. А теперь – мой Йони. Такое чувство, что от Йоси осталась вот эта дырка, которую они сейчас затыкают Йони. И вся эта конструкция – что-то застывшее, не сдвинешь с мертвой точки.
Г.: Вам часто приходится бывать в этом «музее»?
Т.: Говорю же вам, каждый день я забираю оттуда детей. Конечно, сижу у них несколько минут. Иногда ем. Уговариваю Йони по ехать домой. На прошлой неделе он согласился поехать, а по дороге говорит: «Возвращай меня назад, иначе открою дверь машины и сам выпрыгну». Пришлось вернуть. Он пытается и мной вертеть, как он бабкой вертит.
Г.: А что Йосин папа? Кто он в этой картине?
Т.: Он меня меньше раздражает, хотя, понимаете, ведь он воспитал Йоси, научил его всему, играл с ним, теперь он и Йони учит тому же. Получается, что Йони становится все больше и больше похож на Йоси. Он повторяет все дедовы жесты, интонации, а это ведь и Йосины жесты и интонации…
Г.: То есть мама Йоси создает музей из предметов, а папа – из внука?
Т.: Получается, что так. Но ему, как это ни странно, я благодарна. Ведь Йони не привязался ни к одному из моих потенциальных женихов, а мальчику все-таки нужен мужчина. Если бы еще он его не баловал, не потакал бы бабушке, слушал меня, а не ее… Но он под пятой у нее… Я выберу ему вот эту карточку:
Т.: Это – дверь в раскрашенном киоске со всякими глупостями, которые дети так любят. Это подходит моему свекру.
Г.: Отец и мать Йоси тоскуют по нему, ощущают его отсутствие. Вы тоже очень остро чувствуете, как вам его не хватает, даже фантазируете, что все может вернуться назад. Вот это общее, что есть между вами: горе, потерю, – вы обсуждали когда-нибудь с его родителями?
Т.: Я – не «тоже»! У меня совсем по-другому. Они хотят взять себе моего Йосю, отобрать его после смерти! Мы его до сих пор делим. Каждую секунду в их доме я чувствую, как они осуждают меня за то, что я хочу жить дальше. Надо бы забрать у них Йони силой и больше никогда к ним не возвращаться. Но ради Йоси я не делаю этого. Вы себе не представляете, как он любил свою маму! Как нет больше такого мужа, так нет больше и такого сына! Они разговаривали по телефону каждый день, он заезжал к ним каждый день! Все праздники мы проводили только у них. Как он нахваливал ее стряпню! Понимаете теперь, почему я не могу отобрать у них Йони? У свекрови всегда было больное сердце, отбери я у нее Йони, еще случится чего…
Г.: А вашего кандидата в мужья вы когда-нибудь привозили к ним знакомиться?
Т.: Вы серьезно? Конечно, нет!!! Они никогда не упоминают его имени, ведут себя так, как будто я и не собираюсь замуж. У меня уже есть дата свадьбы. Не скоро, конечно, но определенно. А я вынуждена справлять у них все праздники без него, без Виктора! Ну, нормально это?
Г.: Вы говорите, что разница в том, что вы хотите жить дальше, а родители Йоси хотят законсервировать память о нем…
Т.: Понимаете, Йоси у нас как будто разный. Вот как у меня на карточках: для меня один, а для них другой. Своего я все равно не отдам. Вы думаете, меня это злит, что они его образ как-то изменяют? Отбирают не только сына, но и мужа?
Г.: Я думаю о тех словах по поводу пластмассовости орхидеи. Почему вы остановили процесс переживания боли, постарались отрезать, уехать из дома, уйти в работу и спорт? Очевидно, что боль была невыносима…
Т.: Я перестала чувствовать. Но это – ощущение не из приятных. Влюбиться я не могу, радоваться по-настоящему не могу. Сплю с мужчиной, собираюсь за него замуж, а сама как будто смотрю на это со стороны. Как будто это и не я. Свекровь, конечно, не такая. В этом смысле, знаете ли, марокканцам вообще можно позавидовать, вот уж у них чувства, так чувства. Они не боятся чувствовать. Вы именно это мне хотели сказать? Что меня бесит, что они чувствуют, а я – нет?
Г.: А это действительно так?
Т.: Надо подумать. Простое объяснение. Но меня ведь можно понять, правда? Мне надо было продолжать все одной, а они были вместе, мне реально было куда сложнее! Я понимаю, что страшно потерять сына, единственного и любимого. Но остаться одной с двумя детьми – думаете, не страшно?
Г.: Страшно и больно.
Т.: Давайте дополним картину семьи. У Йоси три сестры. Это я делаю просто потому, что люблю порядок. Что начала, обязана закончить. Но они, видите ли, абсолютно о-ди-на-ко-вы-е!
Кажется, что Талью веселит тот факт, что она может высказать про каждого все, что думает. Так же, как и в случае с выбором картинки для свекрови, ее веселит возможность быть агрессивной по отношению к родственникам Йоси.
Т.: Я вот тут нашла три похожих окна. Они простые женщины, клуши – дом, дети, сплетни, покупки. Я, конечно, знаю имена всех их детей, всем подарки покупаю, мы же все праздники вместе празднуем, но где они и где – Йоси! Вот их карточки:
Т.: Ну, посмеялись, а теперь я хочу выбрать карточки для своих детей. Знаете, что смешно? Когда вы предложили мне это задание, я подумала: «Психологи, что с них возьмешь, придумают какую-то ерунду!» А теперь вот так увлеклась, самой хочется подумать, поперебирать эти картинки и выбрать для детей. Моя Нина – вы еще про нее ничего не слышали – замечательная девочка. Вы должны прийти на ее спектакль в школу. Она будет играть главную роль. Нина совсем не такая, как Йони. Она не грустит, не капризничает, она веселится, живет полной жизнью. У нее много подруг, она все время в фэйсбуке, общается с подругами. Какое же окно я выберу для нее? Я могла бы выбрать вот эту, с ангелочками, она обожает ангелочков, всю комнату ими украсила. Но здесь мне не нравится, что часть окон открыта, часть – закрыта. А Нина – вся открытая, веселая, деятельная. Я, пожалуй, выберу вот эту:
Т.: Эта больше ее отражает. Цветная, яркая, выдающаяся. И все окна открыты.
Г.: Когда вы говорите про Нинину открытость, вы имеете в виду, что она делится с вами своими чувствами, вы обсуждали и смерть папы, и его музей у бабушки и дедушки? Она ведь каждый день возвращается туда из школы, я правильно понимаю?
Т.: Правильно, что возвращается из школы к бабушке. Не правильно, что мы что-то обсуждаем. Мы ничего не обсуждаем. С ней не надо обсуждать. Что обсуждать? Я же вам говорю, она – веселая, довольная. Она любит свою комнату в нашем новом доме, уходит туда, сидит в фэйсбуке, общается с подружками, у нее их пропасть, она очень популярна. Что еще тут обсуждать?
Г.: То есть Нина, так же, как и ваша мама после смерти мужа, так же, как и вы после смерти вашего мужа, ведет очень деятельный образ жизни, но не рассказывает вам о том, что она чувствует?
Т.: Я не смотрела на вещи под таким углом. А вы думаете, что она чувствует что-то другое, что она не веселая на самом деле? Что вы хотите сказать? Что в этом плохого?
Г.: Я только хочу сказать, что, как вам и говорили, видимо, вы действительно во многом похожи на свою маму, а Нина похожа на вас. И вы можете понять, что она чувствует, понаблюдав за собой. Вы говорили, что вам трудно не чувствовать и что вы были очень деятельны после смерти Йоси и остаетесь деятельной сейчас. Если мы посмотрим на Нину, вы видите что-то похожее в ней на вас?
Т.: Мне трудно так сразу… Видите ли, я считала, что Нина – это мой успех, там мне не надо ни о чем думать. Не надо волноваться. С меня довольно и Йони. Я хочу поговорить о Нине потом, когда вы с ней познакомитесь. Не верю я, что ей плохо. Мы с ней любим наши девчачьи вылазки на шопинг, она такая же модница, как и я. Когда
устаем мотаться по магазинам, садимся в кафе. Если бы ей было плохо, я бы заметила.
Г.: Хорошо. Тогда закончим карточкой для Йони?
Т.: Йони, Йони! Сколько мне хлопот с этим мальчишкой! И знаете, я обвиняю Виктора, что он совсем не хочет мне помочь. Если бы он делал для Йони то, что делает его дед, занимался бы с ним, обнимал, целовал, Йони больше хотел бы быть дома.
Г.: Скажите, а у вас дома тоже есть фотографии папы Йони?
Т.: Нет. Совсем нет. Достаточно одного музея… У меня все по-другому. И я считаю, что это правильно. У меня дома есть границы, у меня нет еды (смеется), у меня чистота, так что все его игрушки у бабушки. Но в его новой комнате – хорошая мебель, лучший компьютер! Конечно, все друзья живут возле школы, но я готова когда-нибудь позвать к нам мальчиков, подвезти их. Может, на его день рождения? Хотя все равно бабушка устроит его лучше, и друзьям его удобнее туда прийти… Так какая же карточка для него? Нужно что-нибудь маленькое, незащищенное, но и такое, как бы сказать… Вот как для старушки я выбрала льва, так и для этого малявки надо найти что-то, чтобы показывало, как он нами всеми крутит… Вот эта подходит тем, что он – между:
Т.: Между одним домом и другим. Не дает мне обрубить эту связь. Нине уже бабушка с ее музеем не нужна. Да бабушка и сама Нину отпустила. А Йони все еще там. Она его крепко держит. Да. Это окно – это Йони. Драгоценный, потому что он – сын Йоси… Висящий между нами.
Талья откинулась на спинку стула.
Т.: Я устала. Это было нелегко. Спасибо.
Конец примера.
Как видите, всё элементарно. Прямое означивание — вообще самый лёгкий, но чрезвычайно ценный приём работы с картами.
Мы освоили его сейчас потому что он понадобится нам в следующем уроке.
Домашнее задание
Приём настолько прост, что не нуждается в самоподготовке. Тем не менее, если вам кажется, что полной ясности вы не достигли, попробуйте собрать расклад, который будет отражать устройство вашей семейной системы. Первый расклад в открытую, а второй вслепую.
Вы увидите, что оба способа работают.
И не обязательно использовать колоду с лицами людей, вроде набора Персона. Та же Ох прекрасно подойдёт.
Напомню, что если у вас нет колоды, можно воспользоваться колодой Ох-картинки в нашем сервисе: метафорические карты онлайн
Резюме урока
Прямое означивание — самый простой способ использовать метафорические карты. С той же целью консультанты применяют любые другие знаки, которые можно использовать для обозначения необходимого им для работы содержимого психики клиента. Например фигурки, кубики, рисунки — да что угодно будет более наглядным и удобным в сравнении со словом.
Метафорические карты для прямого означивания могут использоваться как вслепую, так и в открытую.
Приём применяется, когда в раскладе становится необходима карта, которая означит какой либо материал, который уже находится в сознании клиента.
Прямое означивание — это один из четырёх основных приёмов, сочетание которых в разном порядке образует вообще все техники работы с метафорическими картами. Первые два — это извлечение материала с помощью запроса и случайной карты и извлечение материала с помощью запроса и быстрого просматривания колоды в открытую. Четвёртый приём — это использование карт для сочинения историй в ходе нарративной терапии. Этот приём редко используется консультантами, а вот психологами довольно часто. О нём мы ещё поговорим.
Чем больше техник вы будете осваивать, тем чаще вам будет требоваться именно прямое означивание.
